Времени нет и не будет.
Крикнешь - и я все забуду.
Что б не случилось -
Ночь зажигает огни

Я думала, что первой вспыхну я.
Но я ошиблась.
Мои слова действуют на тебя совершенно волшебным и непостижимым образом - из того Тео, которого я знаю и к которому так привыкла, ты превращаешься в какого-то абсолютно другого Тео, с которым я еще не знакома и ни разу его не видела. И этот Тео пугает меня. Куда ты дел того заботливого парня, к которому я так привыкла? Куда ты дел моего друга, которого я привыкла трепать по волосам в порыве нежности, выражая свою искреннюю привязанность и такую особенную, ни на что не похожую, дружескую любовь. Внутри что-то нехорошо сжимается, скукоживается и я чувствую, как к горлу подступает ком, а вместе с ним приходит и тошнота. Мне приходится дышать глубже, чтобы продолжать ровно стоять на ногах и держать спину прямой, потому что больше всего я хочу согнуться пополам и сползти по стенке на пол, а затем зайтись в рыданиях, ведь на самом деле я чувствую что-то странное и необъяснимое. И я действительно чувствую свою вину за случившееся, потому что боюсь, что мы потеряем нашу дружбу. Боюсь, что ты предпочел бы нашей дружбе другие отношения между нами, на которые я просто напросто не способна. Не потому что ты плохой. Не потому что я плохая.
Я просто неспособна быть с мужчиной, даже если этот мужчина ты, Тео. И даже в самом страшном сне мне не снилось, что однажды ты захочешь относится ко мне как к своей девушке, а не как к подруге.
В этом смысле я не могу быть твоей.
Не могу принадлежать тебе.
И именно за это я чувствую себя виноватой, хотя отчетливо понимаю, что не должна испытывать ничего подобного, ведь той ночью не только я получила удовольствие. Ведь той ночью и тебе тоже было хорошо. Той ночью ты открыл для себя новый мир, в который, вероятно, не скоро бы пришел сам, если бы вообще пришел.
- Пройдёт?
Ты спрашиваешь спокойно. Настолько спокойно, что лучше бы ты кричал. Лучше бы я увидела сразу бурю, чем затишье перед ней. Я по твоему лицу вижу, какие титанические усилия ты прикладываешь, чтобы создавать это видимое спокойствие, и я уже сейчас знаю, что еще немного и маска треснет. Маска треснет и на меня выльются твои эмоции: весь гнев, негодование, смятение, боль и страх, что ты испытываешь в эту самую секунду. И как бы я не готовилась принять удар уже сейчас, я прекрасно знаю - у меня ничего не получится. Я тоже не выстою и сломаюсь хотя бы потому, что уверена - самые близкие люди всегда бьют по самому больному резкими, отточенными ударами. Близкие люди всегда знают куда надо бить, Тео.
– Ты думаешь, это пройдёт? Вот так просто?
На самом деле я так, конечно, не думаю. Но что, ради всего святого, я должна была тебе сказать!? Что по твоему мнению мне надо было предпринять?! Риторические, впрочем, вопросы, которые я даже не озвучиваю вслух, потому что они кажутся лишними и несуразными. Да и толкового ответа на них все равно нет.
Я вздрагиваю, когда где-то около моей головы пролетает рюмка, врезается в стену и разбивается сотнями, тысячами мелких осколков, что с хрустальным звоном летят на пол, усыпая его мелкими стеклышками. И вместе с этим твоим поступком начинаю злиться и я. Страх уступает место гневу, я будто бы подпитываюсь теми эмоциями, которые ты сейчас распространяешь вокруг себя в радиусе пары метров.
Я все еще стараюсь сдержаться, не вступать в открытую перепалку, а потому задерживаю дыхание. Ты же делаешь пару шагов ко мне навстречу и становишься почти вплотную. Иррационально, но здесь и сейчас я испытываю исходящую от тебя угрозу. И это одновременно пугает и злит. Сглатываю и сама не понимаю почему, но смотрю в твои глаза прямо и с вызовом. Вижу как в омуте твоих глаз плещется гнев, делая тебя совершенно чужим мне человеком.
Тео, которого я не знаю, говорит мне такие вещи, которые словно бы бьют меня наотмашь. Я чувствую, как щеки вспыхивают румянцем, а сердце начинает биться быстрее в два, если не в три, раза. Адреналин в крови зашкаливает.
-
Разве я сказала, что чувство вины это единственное, что я испытываю, Тео? - я все еще держу себя в руках, хотя в любую минуту могу либо взорваться, либо сорваться. Я все еще держу себя в руках, а потому в моем голосе звенит лед, когда я говорю эти слова, взывая тебя к голосу разума, - И как бы ты чувствовал себя на моем месте, позволь узнать? - я заглядываю к тебе в глаза бесстрашно, хотя на самом деле я боюсь того Тео, который стоит сейчас передо мной. Я боюсь того Тео, который швыряет рюмку в стену, разбивая ее на сотни мелких осколков. Я боюсь Тео, во взгляде которого скользит гнев и обида, потому что кто знает, на что он способен...
Воображение уже рисует мне картины того, как ты разворачиваешь меня к стене, заламываешь руки за спину и берешь то, что, как тебе наверное кажется, должен был взять той ночью. Дыхание перехватывает и я удивляюсь, как верила тебе тогда и насколько боюсь сейчас. Поразительный контраст в моих мыслях. Но я действительно боюсь, что ты можешь поступить подобным образом. Прости, Тео, но я привыкла бояться мужчин и в критической ситуации этот страх обостряется. К горлу подступает новая волна тошноты и я делаю глубокий вдох, чтобы с ней справиться.
Ты никогда не должен узнать, что я позволила себе думать о тебе в подобном ключе.
Никогда...
- Ты, конечно же, думаешь, что я все это специально сделала, получила желаемое, а теперь иду на попятную, да? Или я не права? - руки дрожат и мне совершенно неуютно стоять вот так вот перед тобой, ощущая всю твою силу и злость на себе. Протяни вперед руку и ты с легкостью сможешь свернуть мне шею. Но почему я вообще думаю о таком?! Ты никогда не поступал со мной плохо... У меня просто-напросто нет повода так думать о тебе. Но я думаю так здесь и сейчас. Твои глаза, твой тембр голоса и разбитая о стену рюмка не шепчут, не говорят, а кричат мне об опасности. Внутренне я уже вся сжалась в комок и забилась в самый дальний угол, хотя внешне выгляжу все еще холодной и самоуверенной. Разум подсказывает мне, что мне стоит попросить тебя уйти и остаться одной, чтобы подумать. Разум умоляет меня выставить тебя за дверь и поговорить тогда, когда мы оба успокоимся и сможем вести конструктивный диалог, а не вот это вот все. Но я просто чисто по-человечески, по-дружески не могу даже заикнуться о том, чтобы ты ушел. Мне невыносима даже мысль о том, что в таком состоянии ты останешься один. И точно так же я понимаю, что настолько же невыносимо будет и мне остаться после этого диалога одной, ведь если бы вся это ситуация произошла не с нами, Тео, то сейчас бы я уже звонила тебе и просила приехать как только ты будешь свободен. Если бы ты не был вторым действующим лицом в этой драме, то стал бы первым, с кем бы я ей поделилась.
Но мы лишили друг друга этой возможности.
Тео, неужели это конец?
От своих собственных мыслей по телу бегут мурашки и я больше не в силах выдерживать твой пристальный взгляд, поворачиваю голову в сторону окна, за которым моросит мелкий противный дождь. Дождь, который, кажется, полностью отражает наше душевное и эмоциональное состояние. Дождь, который будто бы переживает эту ситуацию вместе с нами. Внутри себя я чувствую точно такой же дождь, если честно.

Никому никто не виноват.
Каждой луже по своей луне.
Только больше нет координат
На которых ты найдешься мне.

В какой-то момент мне кажется, словно все плохое сейчас должно отступить и остаться позади. В какой-то момент я вижу перед собой настолько искреннего тебя, что у меня просто нет никакого желания и возможности держать лицо перед тобой и лишь только внутренние сомнения и колебания удерживают меня на ногах, заставляя все еще оставаться холодной и держать лицо. Тео, ты же знаешь - я привыкла держать лицо. Ты же знаешь, что я привыкла делать вид, что все нормально. Я привыкла сидеть с отрешенным выражением лица, когда на самом деле хочется умереть от боли и безысходности. Я научилась этому после смерти Джей. Ни сразу, конечно же. Ничего не бывает легко и просто, а уж привыкать к боли подавно не легко. Невозможно научиться воспринимать боль спокойно, переключаясь от одного состояния к другому по щелчку пальцев. И сейчас надо просто немного подождать, чтобы у меня получилось скинуть маску холодной отстраненности в пользу мои настоящих эмоций, что так откровенно рвут меня изнутри.
Мне просто нужно время, чтобы переключиться.
Я делаю глубокий вдох, продолжая слушать твои слова. Вполне разумные и справедливые слова, они прекрасно доходят и до моего разума и до моего сердца. Ты прав, я не должна говорить сейчас о чувстве вины. Я не должна, но я уже сказала об этом, потому что действительно нервничала и переживала все это время после того, как мы расстались той ночью. Мысленно я уже соглашаюсь с тем, что нам действительно просто надо говорить и все обсудить. Спокойно, а не так, как это происходит в этот самый момент, наполненный до краев нашими бушующими эмоциями. Честное слово, такое ощущение, что мы как маленькие дети, которым еще никогда не приходилось обсуждать ничего подобного, но.. если подумать.. такого в моей жизни и правда никогда не было. И именно поэтому я считаю, что оступилась. На самом деле мысли в моей голове парадоксальны и противоречивы - одна часть меня убеждена в том, что все прошло прекрасно, что Тео не за что на меня обижаться и я не должна испытывать чувства вины, потому что никого ни к чему не принуждала, а просто попросила. Другая же часть моя бьется в истерике и кричит о том, что я, дура такая, виновата в том, что потеряла дружбу с таким прекрасным человеком, променяв ее на сиюминутное желание. А еще какая-то малюсенькая часть меня напоминает, что Тео поцеловал меня. Поцеловал так, как было нельзя. Поцеловал, хотя это было против правил.
Но...
разве я уже потеряла дружбу? Нет. Кажется, это происходит прямо сейчас и еще ничего не кончено. Не потеряно.
Я собираюсь с мыслями, пока ты отходишь от меня, стараясь перевести дыхание и успокоиться, глядя в окно. Но, кажется, мы снова делаем только хуже. Меня прибивает к полу твое "Моя милая Дени", потому что сейчас в этих словах столько желчи, мне даже кажется, что ты произносишь их насмешливо, с презрением, словно бы пытаешься одновременно и задеть меня и поставить на место. И ты чертовски прав, Тео, это цепляет. Это заставляет меня внутренне напрячься, потому что после твоего "милая Дени" ничего хорошего ждать не приходится. Кажется, я поторопилась с выводами. Поторопилась со своим желанием сбросить маску и предстать перед тобой той, настоящей Денивел, к которой ты привык.
– Ты получила то, что хотела. Получила разрядку, новые впечатления.
Больно. По моему телу волной проходятся мурашки, а потом меня словно обдает жаром. Я чувствую, как у меня перехватывает дыхание от твоих слов. Чувствую, как внутри меня просыпается негодование, возмущение. Чувствую, как эмоции захлестывают меня с головой, берут надо мной верх. Пальцы на руках начинают подрагивать не то от злости, не то от ощущения собственной беспомощности. Дени внутри меня кричит "почему ты тыкаешь меня в это носом как маленького непослушного котенка!? Почему ты говоришь так, будто бы я тебя заставляла и тебе не понравилось!? Почему ты выставляешь меня такой эгоисткой!?", но вслух я не произношу ни слова. Все мои силы сейчас уходят на то,
чтобы не разреветься, потому что я знаю - еще одна неправильная мысль, еще одна неправильная фраза и я не смогу сдерживаться. Я могла бы и дальше держать лицо перед кем угодно, но не перед тобой, потому что именно от твоих слов меня душит обида.
Любимые люди всегда бьют больнее, потому что знают, куда бить.
И ты бьешь.
Бьешь так, что маленькая девочка внутри меня задыхается от боли. В первую секунду я широко распахиваю свои глаза от шока и мне уже наплевать на все те разумные доводы, которые я от тебя слышу. Мне становиться абсолютно безразлично на то, что ты прав в простой истине - признать себя иногда бывает очень сложно. Ты прав, я должна была тебя поддержать. Ты прав! Но ты бьешь слишком сильно. Ты бьешь по моим эмоциям так, будто мы участвуем в боях без правил или будто бы мы друг другу никто, просто посторонние люди. Прекрасно знаешь, что твои последние слова выбьют у меня почву из-под ног. Да что там выбьют почву, твое упоминание Джей вспарывает мне вены и я чувствую, как из меня вытекает кровь, заменяется концентрированной злостью и агрессией.
Ты
назвал
мою
жену
сукой.
Маленькая девочка внутри меня не задыхалась бы в таком болезненном приступе, если бы ты просто назвал сукой меня. Но ты приплел Джей. Использовал запрещенный номер и просто-напросто поступил не честно по отношению ко мне. Мои губы кривятся в болезненной ухмылке. Я бы закрыла глаза на то, что ты решил будто бы я веду себя как невинная жертва. Я бы закрыла глаза и на твое "не будь дурой". Но я не могу закрыть глаза на "ты просто становишься такой же сукой, как Джей".
"Как Джей" - эхом звучит в моей голове, заставляя мои руки крупно дрожать, а глаза сверкать гневом. Я чувствую, что выхожу из-под контроля, больше не могу держать себя в руках. Понимаю, что сейчас испорчу все окончательно, фактически сброшу нашу дружбу вниз с обрыва, но... Я могла бы десятки, сотни раз прощать пренебрежительное отношение в мою сторону или могла бы закрыть глаза на какую-то грубость, но я просто физически не могу сейчас среагировать нормально. Я не могу пожать плечами и сказать "да, она была сукой", хотя я и без постороннего вмешательства знаю, какой она была. Я знаю это лучше всех, Тео, но никому не позволю говорить о ней так.
Именно поэтому я, словно в трансе, делаю пару выверенных шагов и оказываюсь перед тобой. Дыхание сбивается, когда я заглядываю в твои глаза, пытаясь понять, дошел ли до тебя уже смысл тобой сказанного и думаешь ли ты теперь о том, что произнес последние слова зря? Но это уже неважно. Неважно, потому что я не раздумываю заношу руку, чтобы скользнуть ей по твоей щеке, принося с собой характерный звук пощечины и оставляя после себя красное пылающее пятно на коже. Звук пощечины оглушает меня на секунду. И только потом я наконец-то открываю рот и произношу так холодно, что в моих словах звенит лед:
- Джей была монстром, - я испытываю какое-то иррациональное удовольствие, когда произношу эти слова. Чувствую, как мурашки бегут у меня по позвоночнику и замирают где-то в районе поясницы, растворяясь, - Чудовищем. Она была прекрасна в своем безумии. А ты, Тео, даже мезинца ее не стоишь! - я перегибаю палку и знаю это. Но если ты решил вскрыть меня заживо, то что остается делать мне? Я все равно уверена, что никакими словами не смогу причинить тебе столько боли, сколько ты причинил мне всего одной фразой.

Меня все еще трясет от злости. Руки дрожат и не спасает сейчас даже ощущение того, как горит ладонь. И если так горит моя ладонь, то насколько же горит твоя щека, Тео? Но сейчас не место и не время для жалости, я ведь даже абсолютно не сожалею о том, что сделала. Я не сожалею о том, что моя рука взлетела в воздух, а ладонь приземлилась на твою щеку, обжигая. Именно сегодня ты заслужил, чтобы я поступила подобным образом. Вот только в ответ на это действие я логично ожидала, что увижу злость. Я думала, что увижу, как ты закипаешь еще сильнее, как кровь бурлит в твоих венах. Я думала, что увижу, как ты сжимаешь руки в кулаки и силой воли сдерживаешься оттого, чтобы не ударить меня в ответ. Но ничего этого не происходит. Ты не выдаешь ни одной из желаемых мной эмоций. Нет, я не могу сказать, что ты спокоен, но...
Хуже.
Ты доволен произошедшим.
Я вижу это в твоем лице. Твои глаза говорят мне об этом. Твои ухмыляющиеся губы говорят мне об этом. Да весь твой вид говорит мне об этом, черт возьми! И я теряюсь, потому что не ожидала подобной реакции. Подобная реакция выходит за рамки ожидаемой нормы, а потому вызывает шок и смятение. Но как же одновременно с этим раздражает твоя улыбка! Раздражает, что ты можешь позволить себе улыбаться, когда меня все еще трясет от гнева. Трясет, ведь ты задел тему, которая для меня свята. Да, моя жена не была не то что святой, она не была даже нормальной по меркам обычного человека, но она была для меня целым миром и значила настолько много, сколько вообще один человек может значить для другого. Она была для меня всем. И к глазам подступают слезы, когда я думаю о том, что ты позволил подобным образом отзываться о человеке, которого я так безумно люблю до сих пор, хоть и знаю, что ее больше нет и никогда не будет. В этой жизни не существует ничего, что способно ранить меня сильнее, чем подобные слова, но тебя это не остановилось. И это обидно, больно, отвратительно. Меня даже подташнивает от того поведения, которое ты себя позволяешь.
- Ты издеваешься!? - кажется, ты не собираешься давать мне успокоиться, даже если я очень сильно захочу этого и попытаюсь унять нервную дрожь в своем теле. Ухмылка не сходит с твоих губ, когда ты вопрошаешь, понравилось ли мне та пощечина, которую я особо не раздумывая подарила тебе. Но ты не прав. Я не испытала ни чувства наслаждения, ни облегчения. Мне не стало проще. Я все так же бесконечно задаюсь вопросом, почему ты поступаешь со мной подобным образом. Я не понимаю, как тебе могло прийти в голову так сильно ранить меня. Ты словно распорол мне грудную клетку и вынул сердце, чтобы посмотреть, как оно бьется и пульсирует в твоих руках.
- Не стало! - огрызаюсь я, когда ты спрашиваешь, стало ли мне легче. Мне хочется ответить, что легче мне станет только в том случае, если ты прямо сейчас уйдешь из моего дома, а вместе с тем и из моей жизни, чтобы больше никогда не вернуться. Однако, я не могу осмелиться произнести эти слова вслух - слишком дорожу нашей дружбой и прекрасно знаю, что во мне говорит злость и гнев, а не здравый смысл. Вот только... выходит, ты не дорожишь нашей дружбой, да? Ведь если бы ты думал о нас, то никогда бы такого не сказал...
– Ударь меня ещё раз. Ну же, я видел по твоим глазам, как тебе понравилось это. Давай моя маленькая девочка.
Твоя маленькая девочка?
Твоя!?
Я закипаю с новой силой и на глаза падает алая пелена ненависти. Ты серьезно думаешь, что после случившегося можешь называть меня своей маленькой девочкой? Серьезно, Тео? Насколько у тебя плохо с головой, если ты думаешь, что это возможно? Насколько ты не в себе, если позволяешь так себя вести у меня дома, блять!? И не пойти бы тебе к черту!?
Когда ты в очередной раз провоцируешь меня словами "Давай! Ударь!", я уже не думаю - просто заношу руку для второй за этот вечер пощечины. Звон от нее оглушает и меня, и тебя. На несколько секунд в кухне воцаряется звенящая тишина, словно мы оба пытаемся прийти в себя и оглянуться, посмотреть на ситуацию со стороны. Ни у одного из нас ничего не выходит. Я по-прежнему зла. И мне даже второй
пощечиной не удалось стереть с твоего самодовольного лица улыбку.
Когда ты снова поворачиваешь ко мне лицо, я вижу в твоих глазах такую холодную решимость, что мне становится не по себе. Страх окутывает меня, обнимает за плечи и я неосознанно делаю глубокий вдох, словно пытаюсь подготовиться. К чему!? К чему я пытаюсь подготовиться, черт возьми!? Вздрагиваю, когда воздух разрезает мое имя, произнесенное твоими губами.
Беги!
Беги так далеко как только можешь - кричит мне разум, но я остаюсь стоять на месте, словно мои ноги приросли к полу. Дышать становится тяжело и я чуть приоткрываю рот, чтобы судорожно втянуть в себя воздух и попятиться от тебя. Но тебе требуется всего один шаг, чтобы оказаться передо мной. Нависнуть надо мной так, словно ты непробиваемая скала. Вижу, как в твоих глазах плещется страсть и похоть, и это то, что заставляет меня в ужасе зажать себе рот ладонь. Смотрю на тебя круглыми от страха глазами и пару раз качаю головой из стороны в сторону, словно бы говоря тебе "не делай этого, Тео. Не надо". Мой взгляд умоляет тебя, но ты сам остаешься холоден к моим беззвучным просьбам и мольбам. Если они и трогают тебя, то совсем не в том смысле, в котором должны. Скорее, ты просто чувствуешь от этого еще большую власть над ситуацией.
И в этот момент я проклинаю себя.
Это я была той, что показала тебе, как власть пьянит голову. Это я была той, кто подтолкнул тебя на эту дорожку. Я.
– Терпи.
Всего одно слово разрезает воздух над моим ухом, и я вздрагиваю. В следующую секунду ты хватаешь мои руки, чтобы удержать меня на месте. Я покрываюсь липким страхом и это тормозит реакции в моем теле, именно поэтому у тебя получается легко и просто развернуть меня к себе спиной и снова схватить за руки. Только когда это происходит, я чуть оживаю, отхожу от шока и дергаюсь.
- Ты больной ублюдок! Отпусти меня, блять! - срываюсь на крик, который тут же отражается от стен и разносится по кухне эхом, заполняя собой все пространство. К горлу подступает тошнота, мне действительно становится дурно. Я слышу, как бьется сердце у меня в груди, едва из нее не выскакивая. Я действительно напугана.
Что ты собираешься делать дальше?
Насколько далеко можешь зайти в своем желании показать власть?
- Ты же не станешь... Тео... пожалуйста, - в моем голосе звенят слезы, которые пока еще не покатились по моим щекам, ведь мне все еще удается сдержать их в себе, но горло перехватывает и я знаю, что долго не продержусь. Вскрикиваю, когда ты заставляешь меня лечь животом на стол. Мне хочется заверить тебя, что я буду молчать, не пророню больше ни звука и не доставлю тебе удовольствия слышать мои крики и стоны, но я прекрасно знаю, что у меня не получится молчать, поэтому я просто прикусываю себе губу и всхлипываю, когда ты одним легким движением задираешь мое платье. Я чувствую, как холодный воздух касается моих ягодиц и дергаюсь, пытаясь встать.
Ты гораздо сильнее меня.
И один твой удар по моей заднице заставляет меня перестать дергаться и вжаться в стол посильнее, в страхе ожидая следующей порции боли, которая к чудовищному моему неудовольствию, отзывается возбуждением внизу моего живота. В голове сразу материализуется твой голос, который произносит строго и холодно "Терпи", и я понимаю, что буду терпеть, пока у меня есть силы. Что-то щелкает у меня в голове, переключается и мне становится жутко от самой себя и от тягучего возбуждения, которое я начинаю испытывать.
После шестого удара я больше не могу молчать и срываюсь на крик, в котором ты можешь услышать столько моих эмоций, сколько у меня вообще есть. Боль обжигает, волнами расходится от ягодиц по всему телу, заставляя меня дрожать под твоими ударами и всхлипывать, не зная точно, куда именно придется следующий шлепок и как я смогу его перенести. Я позволяю себе больше не сдерживать слезы и они текут по моим щекам, а потом капают на стол и разбиваются о его гладкую поверхность.
- Скажи мне... что... если я произнесу стоп-слово... ты остановишься? - очередной удар заставляет меня вскрикнуть сразу после этих слов. Пожалуйста, Тео,
дай мне понять, что ты не собираешься ломать меня. Дай мне понять, что это всего лишь твой способ показать мне, как выглядит ситуация на самом деле. Дай мне понять, что мне нечего бояться.

Время словно перестает существовать в тот момент, когда ты после моих слов в очередной раз заносишь руку, но она замирает где-то в воздухе и не опускается на мою пылающую ягодицу. Время будто бы замирает вместе с тобой в полнейшем замешательстве. Страх сковывает меня по рукам и ногам и я почти физически ощущаю исходящую от тебя угрозу, которую сейчас источает, кажется, каждая клеточка твоего тела. Я забываю как дышать, потому что в такой тишине слышно каждый вздох. У меня кружится голова, потому что происходящее никак не укладывается у меня в голове и вообще едва ли втискивается в рамки нормального. Но с другой стороны, было ли в моей жизни когда-то хоть что-то, что можно было бы назвать нормальным хотя бы с натяжкой? Можно ли назвать родителей, которые друг друга терпеть не могут, нормой? Можно ли считать, что подглядывать в замочную скважину за тем, как разные девушки трахаются с твоей мамой, это норма? Можно ли считать, что потерять жену в день своего восемнадцатилетия это норма? Или, возможно, изнасилование в пятнадцать лет считается нормальным?
Нет.
Вся моя жизнь состоит из различных отклонений. Так почему я сейчас так искренне удивляюсь тому, что ситуация вышла из-под контроля? Почему я все еще нахожу в себе силы удивляться тому, что все вокруг меня горит синим пламенем и никак не потухнет? Мне давно пора смириться с обстановкой и привыкнуть, что видимо это я приношу с собой разрушения в жизни людей, а не они тянут их в мою. Но я все еще не смирилась. Я все еще время от времени надеюсь на лучшее и рассматриваю варианты положительного исхода событий.
Дура.
Мне кажется, что прошла целая вечность до тех пор, пока ты в качестве вердикта озвучил мне свое "остановлюсь". Слово прозвучало жестко, бескомпромиссно и... обижено? Так, словно мне случайно удалось задеть те струны твоей души, которые обычно прочно спрятаны от чужих глаз. Я покрылась мурашками, ожидая, когда твоя тяжелая ладонь в очередной раз опустится на мою пылающую кожу. И за этим ожиданием новой порции боли я не сразу удивилась тому, что мои губы не произнесли стоп-слово. Я не сразу удивилась тому, что мне вообще в голову не пришлось прекратить все здесь и сейчас, прошептав одно такое простое слово "красный", которое бы ознаменовало конец происходящему. Говорит ли во мне сейчас страх потерять тебя? Или во мне говорит банальное желание получить еще немного боли, смешанной с твоей силой и властью? Я ненавижу себя в этот момент за свои же мысли, но мне приходится признаться себе в том, что я не готова сейчас остановить тебя. Мне слишком интересно, как далеко ты зайдешь. Интересно, чему ты успел научиться и как изменила тебя та ночь, которую мы провели в морге. Если честно, то я... не только чувствую свою вину. Наверное, гораздо сильнее я испытываю чувство восторга оттого, что смогла показать тебе новый мир. Мир, который увлек тебя так, что сейчас ты пытаешься решить нарастающую между нами проблему таким вот нетривиальным способом, который я бы ни за что на свете не назвала правильным, но... это о чем-то говорит. Говорит как минимум о том, что я показала тебе ту часть тебя, которая все годы до этого находилась в тени, была прочно скрыта не то что от чужих глаз, но и от твоих собственных. А теперь демон вырвался наружу.
Последний удар обрушивается на меня с такой силой, что я прогибаюсь в пояснице, заполняю всю кухню своим криком, который эхом отскакивает от стен и ударяет в нас, усиливая ощущения. В следующую секунду ты нависаешь надо мной так сильно, прижимаешь к столу так крепко, что мне становится трудно дышать. И только потом я взглядом скольжу по твоей перебинтованной руке и во мне медленно поднимается тошнота.
Ты не знал куда себя деть.
Тебе действительно было очень плохо.
И, наверное, страшно.
Я заставляю себя зажмуриться, чтобы перестать заниматься таким неуместным сейчас самобичеванием. Пока я борюсь со своими мыслями, вторая творя рука ползет по моему телу вверх, замирая на шее. Я сразу же в панике широко раскрываю глаза и начинаю трепыхаться как рыбка, но ровно до тех пор, пока твои пальцы не начинают сжиматься на шее. Сразу же замираю,

ощущая опасность и просто нереальный прилив возбуждения проходится по моему телу, словно омывая его собой, заставляя полностью подчиниться.
Это игра против правил, Тео. Ты играешь на моих слабостях.
Твоя обида и гнев выливаются на меня в злом и шипящем "Даже не смей думать обо мне, как о других!" и я понимаю, что твое замечание справедливо, мне правда не стоило сравнивать тебя с кем-то еще, но... Тео, разве ты не понимаешь, что рядом с тобой я слишком слаба физически и действительно не смогла бы дать тебе отпор, если бы ты захотел воспользоваться моей беззащитностью, чтобы выместить всю злость, которая скопилась внутри тебя? Разве ты не понимаешь, что нельзя просто так отделаться от призраков прошлого, которые тебя преследуют? Разве не знаешь, что сознание человека не перестраивается по щелчку пальцев? Ты просто не представляешь, какой животный страх во мне вызывают другие мужчины, а потому позволяешь себе обижаться...
Да, Тео, ты не они. Но и ты пользуешься моей слабостью в этот момент.
Впрочем, я забываю о чем думала, когда воздуха в легких перестает хватать и я закашливаюсь. Когда твои пальцы разжимаются на моей шее, я судорожно хватаю ртом воздух, чувствую, как он обжигает легкие. Я ненавижу это чувство. Я действительно очень боюсь, когда меня душат и понятия не имею, как умудряюсь при этом так возбуждаться. Не успеваю опомниться и перевести ладом дыхание, потому что в легких все еще саднит, как чувствую прикосновение твоих пальцев у меня между ног. Меня словно бьет током и мне хочется инстинктивно сжать ноги, чувство стыда именно в этот момент накрывает с головой, я чувствую как щеки вспыхивают красным.
Теперь ты знаешь, что меня завел этот эпизод.
Теперь. ты. знаешь.
Ты говоришь "пойдем" и я подчиняюсь, не проронив при этом ни звука, потому что ты четко дал мне понять, что говорить сейчас запрещено, лишь только вскрикиваю, когда ты тянешь меня за волосы. В голове у меня, если честно, отборный мат, потому что ну кто вообще разрешал так с моими волосами, но сейчас я молчу. Чувствую, что вся дрожу и движения даются мне с трудом, но я все равно делаю так, как ты хочешь.
В комнате я замираю на месте и стараюсь не думать. Ты подходишь ко мне сзади и я чувствую, как твое дыхание опаляет мою шею, когда ты отбрасываешь мои волосы в сторону, чтобы расстегнуть молнию на платье. Я ухмыляюсь, думая о том, что ты хотя бы не рвешь на мне платье, но ты, к счастью, не видишь моей ухмылки. Мурашки бегут по телу, когда платье скользит по моей коже и падает к ногам, оставляя меня перед тобой в одном нижнем белье. Я опять вспыхиваю румянцем, который ты не видишь и мысленно я молю и бога, и черта, что тебе не пришло в голову заглянуть мне в лицо. В какой-то момент мне хочется захныкать и забиться в угол, когда твои смуглые сильные руки скользят по моему телу, стягивая с меня трусики. Но я лишь послушно перешагиваю через них, позволяя тебе любоваться красотой моего тела. Мне почему-то хочется плакать, просить тебя не делать этого со мной, но я молчу, чувствуя, как твои руки ложатся на мою грудь. Дыхание перехватывает и в следующую секунду ты оттягиваешь сережки в моих сосках так, что у меня вырывается невольный стон, а ноги я сжимаю сильнее, ощущая прилив возбуждения смешанный с новой порцией стыда.
Приказываешь стоять и я стою. Мне даже кажется, что в гулкой тишине комнаты я слышу не только твои шаги, но и отчетливый, громкий стук моего сердца. Горло перехватывает, когда ты накидываешь на мои глаза повязку. Я закусываю себе губу, потому что мне становится страшнее. Не знать, что произойдет дальше, всегда страшно, Тео. Вскрикиваю скорее от неожиданности, когда ты толкаешь меня на кровать. Все мои чувства обостряются и я настораживаюсь, пытаясь понять, что будет дальше. Когда ты заставляешь меня принять позу, которая нужна тебе, я готова снова залиться слезами от стыда, но лишь плотнее стискиваю зубы и почти неощутимо киваю, когда ты говоришь, что теперь я должна оставаться в этом положении.
Страх, стыд и возбуждение смешиваются во мне в один безумный коктейль прямо сейчас, Тео.